Новое крепостное право

С марта 2026 года в России вступит в силу новый закон, который кардинально изменит систему подготовки и распределения специалистов в области медицины. Он призван решить проблему дефицита кадров в регионах и повысить качество медицинского образования. Во всяком случае, такие намерения имели депутаты Государственной Думы. Однако врачи и студенты медицинских вузов увидели в этом законе не только то, о чём говорилось с официальных трибун.

Заур Газиев

11 ноября 2025 года Госдума приняла в третьем чтении закон о целевом обучении студентов-бюджетников медицинских и фармацевтических направлений. Закон полностью меняет правила поступления в ординатуру. Теперь все бюджетные места будут переведены в формат целевых. Это означает, что каждый студент до или в течение обучения в ординатуре (до прохождения аттестации) должен заключить договор с конкретным работодателем – государственной или частной клиникой, оказывающей бесплатную помощь в рамках госгарантий. Согласно официальной информации, новые правила приёма на целевое обучение в ординатуру будут касаться исключительно абитуриентов, поступающих в вузы в 2026 году. В то же время обновлённые требования к прохождению аккредитации и взаимодействию с наставником распространятся на всех, кто к марту 2026 года не пройдёт первичную аккредитацию.

Закон вступит в силу 1 марта 2026 года после одобрения Советом Федерации и подписания президентом РФ Владимиром Путиным.

Вторая ключевая новация после целевой ординатуры касается наставничества. Все выпускники медицинских направлений должны будут работать под руководством опытного врача до трёх лет. Конкретный срок определит Минздрав страны в зависимости от специальности и региона. Наставничество станет обязательным условием для прохождения периодической аккредитации. Если молодой специалист откажется от работы с наставником или не отработает требуемый срок, ему придётся снова проходить первичную аккредитацию – тесты, практику и кейсы.

Минздрав также получит право утверждать перечень специальностей, для которых наставничество обязательно. Для некоторых направлений условия будут смягчены. Например, стоматология может быть исключена из списка, так как большинство молодых специалистов и так начинают карьеру в государственных клиниках.

***

То, что для борьбы с дефицитом кадров в государственных больницах и поликлиниках нужны экстренные меры, российские власти говорят не первый год. Однако до сегодняшнего времени была надежда, что варианта с крепостным правом как-то получится избежать. Но сейчас расставлены все точки над «i» – окончательная версия закона оказалась несравнимо более драконовской, нежели ожидалось. До принятия закона казалось, что работать в медучреждениях, входящих в систему ОМС (по новой терминологии – проходить наставничество), нужно будет только выпускникам бюджетного отделения. В этом есть своя логика – если уж государство тебя обучало, то оно хочет, чтобы ты отработал. Но почему вдруг государство решило закабалить тех, кто им точно ничего не должен – платников, мне это непонятно.

Кроме того, была надежда, что из закона об обязательном наставничестве исключат фармацевтов и стоматологов – в госучреждениях просто нет достаточного количества мест для них. Но такого исключения не сделали. Уже и не знаешь, чему больше удивляться – тому, что у нас с марта будут законно отключать от мирового интернета, или же тому, что выпускники медицинских вузов окажутся в новой крепостной зависимости. Учитывая, что поступают в медицинские вузы люди не глупые, не бедные и вполне способные соединить у себя в голове написанные в законе слова и смыслы, которые они несут, то можно не удивляться, что возмущение прокатилось по всем социальным сетям. Мы понимаем, что в глубинке не хватает врачей. Мы понимаем, что страна нуждается в специалистах, но почему был избран именно такой путь решения проблемы – мне не очень понятно. Когда стране понадобились солдаты на СВО, государство, увидев уровень тревожности, в которую погрузило общество мобилизация, пошло по пути привлечения граждан через подписание контрактов. И вопрос оказался решен.

В чём была проблема – просто поднять людям зарплату и сделать профессию врача материально привлекательной? А ещё лучше выяснить, почему же всё-таки не хватает в стране врачей. При том, что в Дагестане их явный переизбыток. Искать же место работы выпускнику придется самостоятельно. Государство не собирается этим заниматься вместо них. Формально это дает возможность устроиться в любом городе, регионе и даже в частную клинику. Но в реальности частных клиник, работающих в системе ОМС, очень мало. А за место в хорошем учреждении придется побороться (не любят частники неопытных коллег).

***

Честно говоря, я всё хуже понимаю, что творится в нашем здравоохранении. Вице-премьер России Татьяна Голикова ещё в мае 2025 года сделала громкое заявление: дефицит медицинских кадров в России достиг критической отметки в 90 тысяч специалистов, и виной тому – массовый переход врачей и медсестёр в салоны красоты, фитнес-центры и частные медицинские центры. Эта новость, озвученная на расширенной коллегии Минздрава, вызвала бурные обсуждения как в профессиональном сообществе, так и среди обычных граждан. Что же заставляет медиков покидать государственные больницы? Вице-премьер Голикова подчеркнула, что отток кадров из государственных больниц и поликлиник идёт в двух направлениях: в частные клиники, где медики получают более высокие зарплаты, и в индустрию красоты, где медсёстры и младший персонал переквалифицируются в косметологов и массажистов.

Очень жаль, что никто так и не озвучил причины, почему салоны красоты стали таким магнитом? Почему бы выпускников медицинских образовательных учреждений не обязать работать в госучреждениях минимум 10 лет? Люди не идут туда, где плохо. Можно, конечно же, обманом заставить их что-то сделать, но, когда они разберутся в чём дело, их и след простынет. Может, нужно разобраться с проблемами, которые делают работу в этой отрасли невыносимой, а потом, может, и не нужно будет никого приковывать к системе здравоохранения наручниками? Кормите получше, и они не улетят! К сожалению, мы живём в государстве, где не принято признавать свои ошибки и исправлять их. Нет сомнений, что нам предстоит по полной программе хлебнуть все последствия этого закона. Случится это не сразу. Но пройдёт совсем немного времени, и умные детишки, которые мечтают стать врачами, побегут из страны. И если сейчас ещё можно найти врачей за хорошие деньги, потом мы не найдём их и за очень большие деньги. Если начинается охота на кого-то, то он не будет ждать пока на него наставят ствол. Он сбежит из страны уже до марта 2026 года.

***

Уже сейчас есть огромная проблема с медицинскими сёстрами. Известный дагестанский хирург, устав надеяться на отдел кадров, начал искать медсестру через свои социальные сети в других городах. У нас просто нет людей. А те, которые есть, не хотят работать за эту нищенскую зарплату. С врачами будет всё намного хуже. Никто не будет бросаться на баррикады или устраивать гражданскую войну, просто соберут вещи и пожелают всего доброго. Наверняка будут те, кто станет отрабатывать эти три года под наставничеством, попадая в зависимость от опытных врачей. Кроме того, система наставничества законодательно пока не прописана, а, между тем, время вступления закона в силу всё ближе. Принудительная модель отработки для выпускников медицинских вузов может привести к падению мотивации и у абитуриентов.

В итоге закон, который задумывался как мера по укреплению кадрового потенциала, может, напротив, усугубить кризис в отрасли и подорвать доверие молодых специалистов к государственной системе. При таком раскладе обучение в Беларуси, Казахстане и особенно в Китае становится очень привлекательным. Хотели загнать врачей в государственные медучреждения, а в итоге власти могут получить лишь отток специалистов из страны.

***

И в заключение хочу привести один из текстов, найденных мною на просторах интернета. Публикуем с небольшой редактурой, но думаю, что суть вам будет понятна.

«Мой отец инвалид II группы. Когда я заболела и завалила сессию на втором курсе, единственное, что мне оставалось – переводиться на платное отделение. Я училась и, начиная со второго курса, оплачивал каждый год моего обучения мой папа. Чтобы справится с этой нагрузкой, ему приходилось работать на трёх работах.

Все пять курсов, которые я проходила обучение на платном отделении в Первом московском универе, мой папа оплачивал сполна и никаких скидок по инвалидности не получал. При этом на всех своих работах он работал официально и платил государству налоги. Один раз он не успел вовремя оплатить сессию полностью, не доплатил 21 тысячу, и меня отстранили от экзаменов, а также накрутили пени. Всё это время Первый мед, в котором я училась, когда касалось оплаты за учёбу, вёл себя, как бандит из девяностых. И вот теперь я узнаю о том, что если я передумаю работать по профессии, вследствие эмоционального выгорания, маленькой зарплаты, невозможных для меня условий труда, или же не смогу это делать по состоянию здоровья, то мне нужно будет заплатить со штрафами ещё шесть миллионов.

Вы считаете это справедливым? Мне ещё предстоит ординатура, к которой я должна психологически подготовиться, потому что учёба оказалась для меня настоящим испытанием. И не потому, что не способна обучаться, а потому, что большая часть преподавателей воспринимали меня как человека, которого они считают своим долгом испытать на прочность. Для очень многих из них дагестанская фамилия была поводом для агрессии. Но я всё это преодолела.

Сейчас мне нужна пауза для того, чтобы переосмыслить, как пойдёт моя жизнь дальше. Возвращаться в Махачкалу я не хочу. Место, в котором регулярно отключают свет, практически нет общественного транспорта, проблемы с интернетом, где цены как в Москве, а зарплата как в Африке, ведётся постоянное наступление на всё, что имеет отношение к городской культуре, коррупция и т.д. – не подходит для того, чтобы жить полноценной жизнью. Но сейчас я думаю даже не об этом – я думаю о том, кто будет следующий, с кем поступят таким же образом. Учителя? Их ведь тоже не хватает! Водители? Строители? И честно говоря, не хочу знать о том, что здесь будет дальше. Думаю, что наилучший выход для меня – это уезжать из страны. И так думают очень многие представители моего поколения. Пусть всё у всех будет хорошо, но дальше уже без меня!»