3688759604

Мысли в День Единства народов Дагестана

Конечно, пытаться корректировать идеи начальства – дело неблагодарное, а в Дагестане, наверное, даже и небезопасное… И все же там, где речь идет о словах и их сочетаниях, т.е. области, в которой я считаю себя в какой-то мере специалистом, мне трудно бывает удержаться от реакций и замечаний. В случае с днем, посвященным факту мирного сосуществования народов Дагестана, название, как мне представляется, подобрано не совсем удачное. Поясню почему.

Багаудин Узунаев

Дело в том, что «единство» – это процесс завершившийся, некая идея, которая обрела свою конечную материальную форму. В случае с Дагестаном точнее было бы использовать слово «единение», чем «единство». «Единство» – это результат, «единение» – это процесс. Единство – достижение. Единение – путь к нему. А ведь мы, согласитесь, находимся на пути к единству.

Все народы ценны

Тот факт, что мы встали на этот путь, осознали необходимость двигаться по нему вперед, – явление само по себе достаточно ценное. Как говорится, полдела. Ибо, как ни крути, а намерение (идея) в глазах развитого человека стоит ничуть не ниже, чем ее материальное воплощение. А в моих глазах – она стоит гораздо выше. Я в отличие от подавляющего большинства своих земляков считаю, что миром правят идеи, а не цари и главы государств.

Идею не сломаешь и не убьешь, а вот о воплощении такого не сказать…

Подобные мысли посещают при взгляде на название этого без преувеличения очень важного для народов Дагестана дня. Если, конечно, начальство не вкладывает в слово «единство» какой-то свой, неведомый нам смысл. Ну, например, что нет ежедневных уличных столкновений на этнической почве, стычек на ней же, оскорблений и угроз… Да, всего этого нет во взаимоотношениях народов, которые по решению советской власти оказались объединены в рамках республики. Вернее, они есть, но в малых дозах, в степенях, не определяющих общего миролюбивого фона этих отношений. И это уже огромное достижение. Потому что полной гармонии не бывает даже внутри одной нации, среди людей, говорящих на одном языке, имеющих одну историю, исповедующих одни ценности – культурные и нравственные.

А в нашем случае речь идет о нескольких разных нациях, со своей психологией, ментальностью и набором идеалов и задач. Владимир Соловьев, известный русский философ и идеалист, писал в своей работе «Национальный вопрос в России», что о нации надо судить не по ее военным победам, а по тем идеалам, которые она исповедует. По тем задачам, которые она ставит перед собой, которые стремится реализовать. Идеал и сверхзадача самого русского народа, по Соловьеву, состоит в вековой мечте о Царстве Божием на земле, о преодолении пут старения и смерти… Философу казалось, что в русском народе есть силы для реализации этих действительно колоссально сложных задач. А какие идеалы и сверхзадачи несут в своем сознании дагестанские народы? Вопрос не из простых… Конечно, учитывая, что мы, народы Дагестана, с определенного времени сделались частью русского народа, эти идеалы и задачи перешли и к нам. Но ведь были же, наверное, у нас и свои идеалы, и свои задачи, выработанные нами самими?! Не может быть, чтобы Всевышний обделил нас в этом плане! Любопытно, что Путин в своей статье, опубликованной в «Нью-Йорк Таймс» и наделавшей столько шума на Западе, тоже затрагивает эту тему. Есть народы большие и малые, говорит он, обращаясь к руководителям США, но нет народов высших и низших… К этой статье мы еще вернемся, а пока завершим нашу мысль.

Прерванный рост

Сказать что-то определенное по этому вопросу (о наличии исторически у дагестанских народов своих исконных ценностей) я лично не могу – не хватает знаний. Но они, несомненно, были. Не могли не быть. Дело в том, что самостоятельный духовный рост народов Дагестана прерывался несколько раз в течение обозримой истории. Но первым мощным влиянием, которое обернулось для них утратой своей идентичности, было, несомненно, арабо-мусульманское нашествие. Арабы принесли сюда на остриях сабель свою религию, свое мировоззрение, свои представления о государственном и социальном устройстве. Они навязали нам свою культуру, снабдили нас арабской письменностью, именами и обычаями.

Возможно, это явилось для нас подлинным благодеянием, мы не можем об этом судить, не зная тех ценностей, которые были нами утрачены в результате процесса арабо-мусульманизации, которой подвергался Дагестан с 7 века. Процесс этот не шел быстро, со скоростью движения социальной материи. И разные народы Дагестана вели себя перед лицом арабо-мусульманской экспансии по-разному. Первыми приняли и восприняли их власть лакцы. Но произошло это не сразу. Сначала они овладели Дербентом, который на тот момент был в руках Сасанидов. Вот как описывают этапы проникновения арабо-мусульман в Дагестан лакские историки Маршаев и Бутаев.

«К концу 7 века в Дербенте установлена власть арабов. В начале 8 века араб-полководец Маслама безуспешно пытается проникнуть в глубину Дагестана, к лакцам и аварцам. Но захватить эти территории ему не удалось – это смог сделать его преемник Джаррах…».

В 750 году свергнута династия Омайядов. Их заместили Аббасиды, с которых и началась систематическая арабо-мусульманизация Дагестана. «Абассидские вожди, – продолжают Маршаев с Бутаевым, – привезли в Дербент вместе с войсками и рабочих для возведения мечетей и строительства опорных пунктов. Это были 700 арабских семей, выходцев из Сирии, Месопотамии и Мосула. Наряду со строительством крепостей арабы возвели в Дербенте и Кумухе однотипные мечети.

Прошло всего 38 лет, и, как гласит лакское устное предание, «жители Кумуха обратились к арабам с просьбой о посылке к ним наставленников в новой вере». Тогда-то те и построили мечеть (хиджры), а для управления народом назначили Шах-баалу…».

Потому лакцев и называют кази-кумухи, что они первые приняли ислам и сражались вместе с арабами с остальными народами Дагестана, принуждая их встать на путь истинной веры. Дольше всех арабо-мусульманам сопротивлялись хазары, прямые предки кумыков. Но и они были вынуждены отступить перед превосходящей силой фанатичных полчищ с Аравийского полуострова.

Исламская стена

Письменность, правда, не прижилась тут, так как, во-первых, она слишком сложна для усвоения; а во-вторых, они слишком быстро ушли отсюда, передав дело мусульманизации Дагестана в руки тюрок-сельджуков… В результате дагестанцы, утратив свою исконную идентичность, не приобрели толком арабской. Полной она могла быть лишь при усвоении языка и письменности. Какое-то время она использовалась и была в ходу. Существует даже целый пласт дагестанской средневековой литературы на арабском языке. Однако единства в определении этой литературы среди ученых нет. Одни считают, что это, хотя и арабоязычная, но все же дагестанская литература. Однако есть и сторонники мнения, что это просто арабская литература. На днях я присутствовал на защите диссертации по поэзии одного русскоязычного поэта (Б. Узунаева), где этот спор вновь вспыхнул с неакадемической силой.

Таким образом, народы Дагестана подверглись двойной ассимиляции: сначала они были арабо-исламизированы, а затем русифицированы. Произошло наложение на их психику и ментальность двух различных матриц: арабо-мусульманской и славяно-русской.

Добавим, что в отличие от арабо-мусульман, русско-православные «оккупанты» довели дело ассимиляции дагестанцев до логического конца. Ибо мы не только говорим и пишем по-русски, но даже и думаем на этом языке. Единственное, что нас отличает от наших русских собратьев, – это наши арабо-мусульманские имена. Они никогда не дадут нам полностью обрусеть, как это произошло, например, с православными нерусскими народами (мордва, чуваши и др). Но они же, наши имена, всегда будут преградой к тому, чтобы исконно русские воспринимали нас как своих соплеменников. Мы в их восприятии остаемся представителями другой, арабо-мусульманской цивилизации. И в этом особенность нашего положения, которое без натяжки может быть определено как межеумочное.

Хватит обезьянничать?

Что имеется в виду? Читатели знают или слышали о теории «столкновения цивилизаций». Автор этой теории – английский мыслитель Самюэль Хантингтон. Его книга, ставшая со дня выхода в свет настольной для всех современных философов и социологов, так и называется «Столкновение цивилизаций». Но у него были и предтечи. Один из них русский мыслитель Данилевский, чей труд «Россия и Европа» мы не раз упоминали и цитировали. В этот ряд может быть поставлен и Освальд Шпенглер, и Арнольд Тойнби, и Фукуяма, и многие другие. Эти авторы уверены, что теория формационного движения истории, полное выражение которого дано в учении Маркса, неверно. Что нет цивилизации, которая могла бы быть образцом для других цивилизаций, что каждая цивилизация имеет свое лицо и свою ценность.

Чтобы не затруднять читателю восприятие этой довольно сложной идеи, обратимся к простой и наглядной формулировке В.В. Розанова, он дал ее в своей книге «Литературные изгнанники»: «Мысль о культурно-исторических типах – мысль величественная, простая и неопровержимая; это простая мысль о том, что в саду есть разные деревья, каждое растет по-своему и бывает тем или иным, смотря по семенам, которые были брошены в землю». Тут все понятно и приемлемо для больших цивилизаций, вроде русской, которые не хотят менять свои ценности на европейские. Их идеологи убеждены, что ничего путного из этого не выйдет, что любая попытка России войти в состав другого культурно-исторического типа, например, германо-романского, будет «европейничаньем» (на манер «обезьянничанья»), а не подлинным перевоплощением в этот тип.

Меж двух огней

Такой вывод не может не настораживать нас, дагестанцев, которые подверглись двойному окультуриванию – арабо-мусульманскому и славяно-русскому. Выходит, с нами произошли двойные метаморфозы! Невозможно удержаться от трагических вопросов: кто мы, какие мы, куда идем?

Однако еще более пугает другой вывод этих мыслителей о том, что органическим, неотъемлемым свойством всех цивилизаций является тяга к экспансии, желание захватить чужое цивилизационное пространство, страсть еще кого-нибудь наделить, вознаградить своей цивилизацией. Кстати, это очень похоже на правду, о чем убедительно говорят и постоянные попытки Запада цивилизовать Восток. Свежий пример – Сирия. Тут, правда, Россия заняла твердую позицию в отношении притязаний США и ее союзников навязать на этом участке арабо-мусульманской цивилизации свои ценности – политические и культурные.

Сможет ли она устоять перед превосходящей мощью Запада? Но еще важней для нас, дагестанцев, вопрос: а не окажемся ли мы в определенный момент между молотом русско-европейской и наковальней восточно-мусульманской цивилизаций? И чем такое положение для нас может обернуться? Вопрос трудный, но тем интересней над ним задуматься…

 

Коллаж: даги на празднике… наш Белдом… Кремль… Путин… Арабо-мусульмане… Европа… США… Обама…