Правда и предубеждения
«Непрочна судьба народа, если она зависит от воли и прихоти одного человека»
Марк Тулий Цицерон
21 августа без помпы и без шума прошел День российского флага. Именно так называется этот тихий праздник, хотя, по сути, это дни, когда был подавлен путч 1991 года. Но об этом времени сейчас вспоминать немодно. Тем более что то, чего изначально добивались путчисты, вполне удалось воплотить нынешним властям нашей страны. Я не хочу давать оценку, хорошо это или плохо. Страна приведена в боевую готовность, большая часть народа солидарна со своим президентом. Те, кому что-то не нравится, могут молчать в тряпочку – их не слышно. Правда, остается открытой тема, что будет дальше и куда должно двигаться российское общество, но интересует она небольшое количество людей.
Заур Газиев
Все свободны…
19 августа 1991 года я был в шоке от того, что услышал по телевизору. Группа полупьяных перепуганных товарищей объявила себя ГКЧП, с трясущимися руками они рассказывали, что пытаются спасти целостность страны. Глядя на них, я, помнится, подумал: им бы себя для начала спасти, не говоря уже о стране… Но они продолжали говорить, даже не задумываясь о том, как выглядят со стороны. Мрачные люди, мрачное время… Классическая музыка на ТВ и какие-то странные выпуски новостей. Для меня эти три дня были, словно возвращение в тюрьму, из которой нас всех только что выпустили. Мне казалось, что страна уже осознала: коммунизм как идея себя уже исчерпал, а социализм как экономическая система на каком-то этапе просто связывал нашу страну по рукам и ногам, гарантируя ей вечное отставание. Это потом, как показало время, для огромного количества людей путч был попыткой вернуть все на свои привычные места. Сейчас, после Крыма, я на все это смотрю в совершенно ином свете…
***
Пытаясь достать из памяти какие-то картинки того времени, замечаю, что на ум приходят только фрагменты… Помню танковую колонну в центре Москвы… Трое молодых ребят, которые отдали жизнь за то, чтобы перемены не повернусь вспять… Помню москвичей с плакатами… В те дни я запомнил, как Ельцин взобрался на танк и произнес свою пламенную речь. Тогда это был действительно национальный лидер, который выводил свою страну из тьмы авторитаризма. Это потом он стал тем чудаком, который никак не мог выстроить свои отношения с алкоголем, устраивал какие-то эпатажные выходки, менял правительства и никак не мог определиться с тем, какой он видит свою страну в будущем.
И самое главное – в те дни случилось то, что во многом определило исторический путь России, именно тогда произошли необратимые процессы. Начался физический распад огромной межконтинентальной империи, собранной из самых разных лоскутов. Конечно, для каких-то республик нахождение в Союзе было движением вперед, но были и другие, для кого нахождение в Союзе привело к отрыву от уровня соседних с ними стран. В те дни мне казалось, что мы все хотели перемен. Мы хотели, чтобы наша страна начала строить жизнь с человеческим лицом. Мы все надеялись на то, что мнение граждан для государства важно не только тогда, когда не хватает аргументов для своей позиции, но в первую очередь, когда принимаются серьезные государственные решения. И, кажется, общество поверило, что теперь наша жизнь начнет строиться по справедливым законам. Кто же знал, что свободой воспользуются те, кто должен был бы сидеть в тюрьме при любом режиме; кто же знал, что в девяностые повылезает вся нечисть и устроит стране бандитский беспредел?! Но тогда, в 1991, году мы все-таки ожидали другого. Мы всей душой верили, что империя зла прекратила свое существование и возврата назад не будет. Тогда никто не знал, что и как нужно делать. Не было готовых схем и решений. Но, если сказать честно, сейчас я понимаю, что уйти из тоталитаризма уже было большим делом. И то поколение делало свою работу так, как могло. Но, как известно, похороны коммунизма – слишком ответственное занятие, чтобы доверять его родственникам усопшего…
Вряд ли наши нынешние сограждане это оценят, но тогда люди действительно хотели свободно дышать. Большинству думающих людей надоело всевидящее око партии и КГБ, которые убивали все свободное, что могло у нас возникнуть. Это я сейчас вижу, что планктону ни до чего не было дела: за десятилетия атеизма выросли целые поколения тех, кого вопросы нравственности, морали, гражданственности не волновали вовсе! Но в те годы каким-то чудесным образом получили право голоса люди, для которых важна была не только колбаса в холодильнике…
***
В 1991 году случилось то, что происходило со всеми империями в мире. Испарилось то, что собирало страну в единое пространство – исчезла сила притяжения друг к другу. Может, ее и не было, а была просто тюрьма народов… Сейчас многое видится иначе… Особенно то, что касается свободы и демократии. За эти годы многое выяснилось. К примеру: нельзя стать свободным по указу – человек сам должен почувствовать необходимость быть свободным. Народ должен завоевать свободу, и только тогда он будет защищать ее как непреложную ценность. В противном случае он все это потеряет.
Как случилось с ними… «Птице, живущей в клетке, крылья мешают жить»! А еще мы узнали, что оковы наши – в наших головах. Свобода для раба – это всего-навсего возможность купить своего раба. Но настоящая свобода – состояние, при котором человек никогда не будет ограничивать других людей в их свободах. Борьба за свободу это борьба с несвободой как с институтом! А многие ли в то время хотели быть действительно свободными? Тогда, в 1991 году, нам еще только предстояло найти свое место в мире, где все скамейки уже были заняты и никто не хотел подвинуться. И уж точно в те годы мы не ратовали за место страны-изгоя, от которой весь мир шарахается по причине ее непредсказуемости.
***
В девяностые было совершено много ошибок. Наша страна, убегая от тоталитаризма, попыталась форсировать события, которые должны были идти своим чередом. И, кажется, в этой спешке мы поскользнулись и упали. Сейчас очевидно, что не нужно было расстреливать Верховный Совет из танков, не нужно было фальсифицировать выборы в 1996 году. Люди должны были наесться коммунизмом. Может быть, тогда они сами сделали бы свой выбор в пользу демократии и свободы. Нельзя было проводить такую варварскую приватизацию. Нельзя было начинать первую чеченскую войну. Нельзя было ограничиваться полумерами, и экономические реформы необходимо было довести до конца. Нельзя было расслаблять милицию, которая просто самоустранилась. С бандитизмом нужно было бороться…
***
Но в те годы было много человечного и совестливого. Люди не боялись говорить правду, какой бы она ни была. Тогда страна на самом деле пыталась качественно измениться. И даже те половинчатые реформы дали свои плоды. Да, Ельцин раздавал нефтянку и газовую отрасль тем, кого знал, но благодаря этому нефть не перестали добывать. И это станет основой благосостояния нулевых. В те годы мы встали на путь европейского развития, потому что избавились от страхов, преследовавших нас в течение семи десятилетий.
***
Дагестан в 1991 году был в авангарде частного предпринимательства и кооперативного движения. Наши земляки вместе со всеми выходцами из бывшего СССР ездили с шоп-турами в Польшу и Турцию. Мы пытались продержаться в условиях кошмарной инфляции и останавливающихся производств. Терроризм и экстремизм у нас только зарождались. Бандиты, которые потом возглавят национальные движения, а затем двинутся во власть, только-только выходят из подполья. А на площади Ленина клуб «Перестройка» собирал митинги вплоть до 10 тысяч человек.
В те годы у нас все еще было впереди: и передел собственности, и странная приватизация, и политические убийства. Интеллигенция пыталась взять в свои руки руководство какими-то протестными настроениями. Но выходило не очень… Вот уже и «Фонд мира» передан в крепкие руки Хачилаевых. Чуть позже разочарованный во всем Расул Гамзатов напишет «Черный ящик», посвятив его Гаджи Махачеву. Пошло массовое строительство мечетей… Свою растерянность люди просто прикрывали активной экономической деятельностью. Открывают коммерческие магазинчики, кафе, пытаются что-то шить и продавать за пределами регионов. К примеру, одна моя знакомая создала цех, где шила куртки-аляски, которые успешно продавала в Астрахани. Причем куртки шились из материалов, производимых в Дагестане (задолго до интервенции китайских пуховиков).
Начали развиваться обувные цеха. Кстати, обувь делали просто неубиваемую; может, она была немного грубовата, но по-советски прочна и добротна! Натуральная кожа, прочная подошва держали обувь на ходу весьма долго и надежно. Чего нельзя сказать о Сбербанке, который похоронил труд миллионов наших сограждан, не испытав при этом никаких угрызений совести! Людей собственное государство попросту обокрало! В этом плане Сбербанк и сегодня не лучше. Во всяком случае, грабительские проценты по кредитам берут, даже не смущаясь. Но это всего-навсего фон. А главное – процессы, что зрели в нашем социуме. Вопросы, которые становились темой общественных дискуссий. Куда же привели духовные искания наших сограждан? Глядя на то, какой путь мы прошли с 1991, на многие вопросы уже можно ответить. Заключения, увы, во многих случаях не самые утешительные, но есть и то, чем можно гордиться… наверное…
К сожалению, и сегодня стоит вопрос о том, что делать с Дагестаном. Как быть с народом, который не лег под радикалов в 1999 году, но легко поддался пропаганде самых жестоких идей?! Как разговаривать с народом, в котором так много очень разных людей?! Какую идею предложить дагестанскому обществу, чтобы оно двигалось вперед, как убедить нас в том, что это тот путь, по которому мы выйдем в светлое завтра? И вообще, как быть с тем, что время, в котором мы живем, – постиндустриальное, а меры предлагаются – советские? Как изменить Дагестан и нужно ли это Москве, да и самим дагестанцам?!
Мы ждали совсем не то, что получили. Да, мы не знали, как это сделать и где это взять… Как, впрочем, не знаем и сегодня. Остается радоваться только тому, что не все из нас за эти годы потеряли человеческое лицо. Некоторым это далось, ох, как непросто…
Правда и предубеждения
«Непрочна судьба народа, если она зависит от воли и прихоти одного человека»
Марк Тулий Цицерон
21 августа без помпы и без шума прошел День российского флага. Именно так называется этот тихий праздник, хотя, по сути, это дни, когда был подавлен путч 1991 года. Но об этом времени сейчас вспоминать немодно. Тем более что то, чего изначально добивались путчисты, вполне удалось воплотить нынешним властям нашей страны. Я не хочу давать оценку, хорошо это или плохо. Страна приведена в боевую готовность, большая часть народа солидарна со своим президентом. Те, кому что-то не нравится, могут молчать в тряпочку – их не слышно. Правда, остается открытой тема, что будет дальше и куда должно двигаться российское общество, но интересует она небольшое количество людей.
Заур Газиев
Все свободны…
19 августа 1991 года я был в шоке от того, что услышал по телевизору. Группа полупьяных перепуганных товарищей объявила себя ГКЧП, с трясущимися руками они рассказывали, что пытаются спасти целостность страны. Глядя на них, я, помнится, подумал: им бы себя для начала спасти, не говоря уже о стране… Но они продолжали говорить, даже не задумываясь о том, как выглядят со стороны. Мрачные люди, мрачное время… Классическая музыка на ТВ и какие-то странные выпуски новостей. Для меня эти три дня были, словно возвращение в тюрьму, из которой нас всех только что выпустили. Мне казалось, что страна уже осознала: коммунизм как идея себя уже исчерпал, а социализм как экономическая система на каком-то этапе просто связывал нашу страну по рукам и ногам, гарантируя ей вечное отставание. Это потом, как показало время, для огромного количества людей путч был попыткой вернуть все на свои привычные места. Сейчас, после Крыма, я на все это смотрю в совершенно ином свете…
***
Пытаясь достать из памяти какие-то картинки того времени, замечаю, что на ум приходят только фрагменты… Помню танковую колонну в центре Москвы… Трое молодых ребят, которые отдали жизнь за то, чтобы перемены не повернусь вспять… Помню москвичей с плакатами… В те дни я запомнил, как Ельцин взобрался на танк и произнес свою пламенную речь. Тогда это был действительно национальный лидер, который выводил свою страну из тьмы авторитаризма. Это потом он стал тем чудаком, который никак не мог выстроить свои отношения с алкоголем, устраивал какие-то эпатажные выходки, менял правительства и никак не мог определиться с тем, какой он видит свою страну в будущем.
И самое главное – в те дни случилось то, что во многом определило исторический путь России, именно тогда произошли необратимые процессы. Начался физический распад огромной межконтинентальной империи, собранной из самых разных лоскутов. Конечно, для каких-то республик нахождение в Союзе было движением вперед, но были и другие, для кого нахождение в Союзе привело к отрыву от уровня соседних с ними стран. В те дни мне казалось, что мы все хотели перемен. Мы хотели, чтобы наша страна начала строить жизнь с человеческим лицом. Мы все надеялись на то, что мнение граждан для государства важно не только тогда, когда не хватает аргументов для своей позиции, но в первую очередь, когда принимаются серьезные государственные решения. И, кажется, общество поверило, что теперь наша жизнь начнет строиться по справедливым законам. Кто же знал, что свободой воспользуются те, кто должен был бы сидеть в тюрьме при любом режиме; кто же знал, что в девяностые повылезает вся нечисть и устроит стране бандитский беспредел?! Но тогда, в 1991, году мы все-таки ожидали другого. Мы всей душой верили, что империя зла прекратила свое существование и возврата назад не будет. Тогда никто не знал, что и как нужно делать. Не было готовых схем и решений. Но, если сказать честно, сейчас я понимаю, что уйти из тоталитаризма уже было большим делом. И то поколение делало свою работу так, как могло. Но, как известно, похороны коммунизма – слишком ответственное занятие, чтобы доверять его родственникам усопшего…
Вряд ли наши нынешние сограждане это оценят, но тогда люди действительно хотели свободно дышать. Большинству думающих людей надоело всевидящее око партии и КГБ, которые убивали все свободное, что могло у нас возникнуть. Это я сейчас вижу, что планктону ни до чего не было дела: за десятилетия атеизма выросли целые поколения тех, кого вопросы нравственности, морали, гражданственности не волновали вовсе! Но в те годы каким-то чудесным образом получили право голоса люди, для которых важна была не только колбаса в холодильнике…
***
В 1991 году случилось то, что происходило со всеми империями в мире. Испарилось то, что собирало страну в единое пространство – исчезла сила притяжения друг к другу. Может, ее и не было, а была просто тюрьма народов… Сейчас многое видится иначе… Особенно то, что касается свободы и демократии. За эти годы многое выяснилось. К примеру: нельзя стать свободным по указу – человек сам должен почувствовать необходимость быть свободным. Народ должен завоевать свободу, и только тогда он будет защищать ее как непреложную ценность. В противном случае он все это потеряет.
Как случилось с ними… «Птице, живущей в клетке, крылья мешают жить»! А еще мы узнали, что оковы наши – в наших головах. Свобода для раба – это всего-навсего возможность купить своего раба. Но настоящая свобода – состояние, при котором человек никогда не будет ограничивать других людей в их свободах. Борьба за свободу это борьба с несвободой как с институтом! А многие ли в то время хотели быть действительно свободными? Тогда, в 1991 году, нам еще только предстояло найти свое место в мире, где все скамейки уже были заняты и никто не хотел подвинуться. И уж точно в те годы мы не ратовали за место страны-изгоя, от которой весь мир шарахается по причине ее непредсказуемости.
***
В девяностые было совершено много ошибок. Наша страна, убегая от тоталитаризма, попыталась форсировать события, которые должны были идти своим чередом. И, кажется, в этой спешке мы поскользнулись и упали. Сейчас очевидно, что не нужно было расстреливать Верховный Совет из танков, не нужно было фальсифицировать выборы в 1996 году. Люди должны были наесться коммунизмом. Может быть, тогда они сами сделали бы свой выбор в пользу демократии и свободы. Нельзя было проводить такую варварскую приватизацию. Нельзя было начинать первую чеченскую войну. Нельзя было ограничиваться полумерами, и экономические реформы необходимо было довести до конца. Нельзя было расслаблять милицию, которая просто самоустранилась. С бандитизмом нужно было бороться…
***
Но в те годы было много человечного и совестливого. Люди не боялись говорить правду, какой бы она ни была. Тогда страна на самом деле пыталась качественно измениться. И даже те половинчатые реформы дали свои плоды. Да, Ельцин раздавал нефтянку и газовую отрасль тем, кого знал, но благодаря этому нефть не перестали добывать. И это станет основой благосостояния нулевых. В те годы мы встали на путь европейского развития, потому что избавились от страхов, преследовавших нас в течение семи десятилетий.
***
Дагестан в 1991 году был в авангарде частного предпринимательства и кооперативного движения. Наши земляки вместе со всеми выходцами из бывшего СССР ездили с шоп-турами в Польшу и Турцию. Мы пытались продержаться в условиях кошмарной инфляции и останавливающихся производств. Терроризм и экстремизм у нас только зарождались. Бандиты, которые потом возглавят национальные движения, а затем двинутся во власть, только-только выходят из подполья. А на площади Ленина клуб «Перестройка» собирал митинги вплоть до 10 тысяч человек.
В те годы у нас все еще было впереди: и передел собственности, и странная приватизация, и политические убийства. Интеллигенция пыталась взять в свои руки руководство какими-то протестными настроениями. Но выходило не очень… Вот уже и «Фонд мира» передан в крепкие руки Хачилаевых. Чуть позже разочарованный во всем Расул Гамзатов напишет «Черный ящик», посвятив его Гаджи Махачеву. Пошло массовое строительство мечетей… Свою растерянность люди просто прикрывали активной экономической деятельностью. Открывают коммерческие магазинчики, кафе, пытаются что-то шить и продавать за пределами регионов. К примеру, одна моя знакомая создала цех, где шила куртки-аляски, которые успешно продавала в Астрахани. Причем куртки шились из материалов, производимых в Дагестане (задолго до интервенции китайских пуховиков).
Начали развиваться обувные цеха. Кстати, обувь делали просто неубиваемую; может, она была немного грубовата, но по-советски прочна и добротна! Натуральная кожа, прочная подошва держали обувь на ходу весьма долго и надежно. Чего нельзя сказать о Сбербанке, который похоронил труд миллионов наших сограждан, не испытав при этом никаких угрызений совести! Людей собственное государство попросту обокрало! В этом плане Сбербанк и сегодня не лучше. Во всяком случае, грабительские проценты по кредитам берут, даже не смущаясь. Но это всего-навсего фон. А главное – процессы, что зрели в нашем социуме. Вопросы, которые становились темой общественных дискуссий. Куда же привели духовные искания наших сограждан? Глядя на то, какой путь мы прошли с 1991, на многие вопросы уже можно ответить. Заключения, увы, во многих случаях не самые утешительные, но есть и то, чем можно гордиться… наверное…
К сожалению, и сегодня стоит вопрос о том, что делать с Дагестаном. Как быть с народом, который не лег под радикалов в 1999 году, но легко поддался пропаганде самых жестоких идей?! Как разговаривать с народом, в котором так много очень разных людей?! Какую идею предложить дагестанскому обществу, чтобы оно двигалось вперед, как убедить нас в том, что это тот путь, по которому мы выйдем в светлое завтра? И вообще, как быть с тем, что время, в котором мы живем, – постиндустриальное, а меры предлагаются – советские? Как изменить Дагестан и нужно ли это Москве, да и самим дагестанцам?!
Мы ждали совсем не то, что получили. Да, мы не знали, как это сделать и где это взять… Как, впрочем, не знаем и сегодня. Остается радоваться только тому, что не все из нас за эти годы потеряли человеческое лицо. Некоторым это далось, ох, как непросто…
Добавить комментарий