12415442106

18 – 19 февраля 2014 года. Я не герой и не пытаюсь себя показать таким. Политических амбиций у меня нет, посему буду писать правду. Пришел в час на метро Крещатик, ждал брата возле выхода на Институтскую. Через два часа точно на том месте лежали два трупа пенсионеров.

Владимир Голубецкий

Подошли к толпе, женщины со слезами стучат камнями по столбам, взрывы и крики. Очень быстро погнали вниз нас, как стадо. Шумовые гранаты, выстрелы, паника, люди бегут. Побежал вместе со всеми, геройствовать и не думал, так как даже не мог прикинуть, что можно сделать в этой ситуации. Мог, конечно, пробежать сквозь толпу навстречу врагу, но понимал, что трупов и так будет достаточно для телевидения, для Евросоюза и т.д. Прибежали на Майдан, смотрел снизу, как менты занимают Октябрьский и гонят наших, как стадо, вниз. Даже через их шлемы чувствовались презрительные взгляды, какими они смотрят на людей. Провел аналогию в мозгу с Бабьим Яром, теперь поверил, до конца не верил, что украинцы могли расстреливать там своих и евреев. Беркуты ж могут, даже делают это с каким-то куражом.

Сказки про русский спецназ не оправдались, наши, в том числе украиноязычные беркуты, нас убивают; это, наверное, у них такой долг, ну еще в конверте передали и квартиру обещали. К ментам одно отношение – это враги, самые злейшие. Злость распространяется на всех членов их семей, включая маленьких детей. Сам ужаснулся от этой мысли. Фашисты из военных фильмов, так я себе это все представлял в детстве. Печально смотрел, как добивают лежащих наверху, занимают мостик и полностью берут под контроль Майдан. Надзиратели подавляют бунт в зоне, но тут вроде не зона, рядом не рецидивисты, а очкарики, женщины и старики… Нашу баррикаду их БТР проехал без каких-либо проблем. Чувствуют себя героями, несмотря на то, что воюют с безоружными и беззащитными. Все понятно: собираются зачистить Майдан. Иллюзий нет. В утренних конвертах им заплатили за то, чтобы залили Майдан кровью.

Решили посмотреть новости в кафе да согреться, понятно, что на этом все не закончится. Видно, это только начало. По дороге встречаем Игоря Стокоза, он жизнерадостно бежит на Майдан и говорит, что там его дочка.

***

По телику картинка печальная, ну… и всем известная. Сразу возникает мысль: кто координировал действия протестующих и позволил разбить людей на несколько частей?

Прямо какой-то подарок для власти. Также поджог офиса «Партии регионов» – совершенно бессмысленный со стратегической точки зрения. Людей много, но не сотня тысяч; была бы одна колонна, потери были бы не такие существенные, да и пленных не взяли бы столько. Смотрю по телику на пленных, сердце кровью обливается. Понимаю, что они уже не жильцы. Они же не подчинились всемогущему Беркуту, а за это одно наказание – смерть в муках. Кстати, панически боюсь попасть в плен или выстрела по глазам. Моему другу детства месяц назад беркуты выбили глаз. Вышли из кафе, люди самоорганизовались, повторяю, самоорганизовались, и начали готовиться к штурму. Начинают разбирать и ломать брусчатку. Подключаюсь к этому процессу. Смотрю вверх и вижу каски Беркута, в руках у них ружья или автоматы. Осознаю, что им смешны наши попытки обороняться, также понимаю, что абсолютно все мы в зоне обстрела.

Как-то незаметно стемнело, закрылось метро, а вместе с ним и надежда, что озверевшие киевляне придут отстаивать свои права. Но количество людей значительно не увеличилось.

Разговорился с мужиком, киевлянин-афганец. Стоит с палкой и причитает:

– Зачем она мне нужна в таком замесе?

– Ну, что делаем? – спрашиваю.

Говорит, что ему страшно, так как положение наше неважное. Я и сам это вижу. У брата разрывается телефон, звонят друзья, имеющие отношение к верхам.

По их достоверным источникам, разгонят с танками и пулеметами в 6 часов, потом в 8 и т. д. Советуют убегать, пока не поздно, понятное дело, никто из них даже не думает приходить. Как говорится, спасибо за советы! Не скрою, убежать, действительно, хочется; я знаю, что такое большая политика, знаю, какая у нас функция – умереть для картинки; также нужны искалеченные уроды, которым новые лидеры будут приносить конфетки на камеру. Я все понимаю, что меня жестко используют, но что-то сдерживает.

Смотришь вокруг. Процентов 30 – женщины, которые тащат плитку и даже не задумываются о реальной угрозе. Со сцены женщин просят уйти. Надеюсь, что они послушаются, но им по фиг.

Технология с метро сработала, хотя я был уверен, что это ошибка власти. Уже двенадцать, количество людей остается то же самое. Я бы сказал, не более 5 тысяч. Смотрю наверх, количество шлемов робокопов увеличилось, предельно ясно, что будет штурм. На сцене лидеры оппозиции. Как говорится, политики от бога. Пять минут – среднее пребывание лидера на сцене и на Майдане в целом. Речи одинаковые – грозное требование к Беркуту не применять оружие, в конце заявление – стоим до конца. После лидер исчезает, но через Майдан они не идут. Даже под сцену не спускаются, явно, что знают что-то лучше нас. Видно, договоренка – по сцене не стрелять. Так проделали Кличко, Яценюк Ляшко, Луценко; Порошенко – честно, не помню. Но в толпе его не было.

Ранение Турчинова, как я понял: он захотел побыстрее смыться и не знал, как закончить речь. Упав в траву, промолвил, что его убили. Начали кричать: носилки на сцену. Сразу же побежали уносить бойца. В это время пачками носят с передовой настоящих бойцов. Там не надуманные раны, страшно смотреть. Явно, людям носилки нужнее, чем пиарющемуся Турчинову. Становится стыдно прятаться в толпе: побегал, покидал парочку камушков. Ощутил себя в роли Зулуса, бегущего с копьем на бронированный танк (в «Каламбуре», кто помнит, был такой персонаж). В первый ряд с щитом даже и не думал вставать. Это были смертники; плакать хотелось, когда видел ребят с деревянными щитами, идущими в первый ряд…

***

Я уже теоретически готов был стать героем, но героем-смертником не смог. Слава богу, нашлись ребята – достойней меня. Я немного понимаю, что такое военная тактика, понимаю, что только партизанская война, а не открытое противостояние целесообразно. НКВД бы возрадовалось, если бы УПА пошли в атаку в открытом поле. Понимаю, что у нас шансов нет на победу, но как уйти, когда они все стоят?

Покидал камушки, совесть немного успокоилась, так как что-то сделал опасное; искоса посмотрел на шлемы беркутов наверху и решил немного походить среди людей и изучить ситуацию. Люди заняты, передают камни и все, что горит, на передовую. Всматривался в эти мужественные лица, надеялся встретить знакомых – не встретил. Также не встретил ни одного координатора из рады Майдана, плюющегося слюной с трибуны 3 месяца; ни одного политика, хотя знаю эти лица хорошо. Шлем и палку с самого начала оставил дома, не хотел смешно выглядеть. Строительный шлем только поможет автоматчику целиться, про снайпера вообще молчу. Где-то в час ночи прошелся к зеленой будке и увидел знакомого человека. Это был наш экс-министр Гриценко. Тот, который очень обиделся, что его не сделали министром. Он с поникшим взглядом в окружении двух охранников направлялся в сторону выхода. Как он заявил через несколько дней после этого, он лучший министр обороны планеты (зайдите на его сайт, если мне не верите, он так говорил). Лучший из планетян бежал в самый разгар битвы! В тот момент он не хотел славы, он позорно бежал, и по всему было видно: он стыдился этого и очень не хотел, чтоб его узнали. Действительно, стыдно, когда дети на передовой умирают, бежать.

Как я уже заметил, ребят никто не координирует, максимум – сотники, вчерашние плиточники из Западной Украины. Понимал, что Гриценко на передовой мог бы помочь Майдану, но опытный глаз генерала определил, что шансов нет. Не скрою, хотелось побежать за честным генералом: да ну все к черту, у меня 5-летний сын и т.д. Но не смог себя убедить, хотя аргумент вроде жесткий. Кстати, афганцы, помните, в мирное время Майдан ими буквально кишел. Не спорю, кто-то был, но той массовости среди оборонявших явно не было. Спины первого ряда – худенькие спинки подростков. Когда менялись, тоже не видел в первом ряду характерную форму афганцев.

***

Случайно встретил друга с Грушевского. Ночей пять с ним там стоял на стреме, когда за это полагалась пятнашка. Он – 27-летний бомж из Луганска, выгнали с работы в Киеве, и так он тут и остался. Нашли склад, где делали коктейли, и решили таскать их на передовую. Раздухарился, предложил покидать, но герои с передовой сказали, что только во время атаки, когда подойдут ближе. Надо экономить снаряды. Выбрал самое безопасное место покурить и перевести дух. Спрятались за колонной и начали курить. Через минуту в друга-бомжа попадает резиновая пуля. Все нормально, одет он тепло – не пробила. Правда, если бы в голову попала, было бы по-другому. Со злобой посмотрел на черные шлемы вверху, еще раз убедился, что безопасного места на Майдане в принципе нет.

Еще сходил поперекидывать камушки через огонь и после очередной атаки даже решил сфоткаться. Герои-смертники держат ряд, координации от каких-то хоть немного известных людей нет. Ребята все делают сами. Я уже говорил: героем быть не собирался, смертником – тем более. Хотя все, кто там находился, теоретически были смертниками.

В толпе за сценой разглядел Тараса Стецькова. «Наверное, потому здесь, что не депутат», – подумал я про себя. Четвертая атака – огонь нас спасает…

Два квартала от Майдана – и другая жизнь. Люди идут по городу на работу, даже не смотря в сторону Майдана, что-то обсуждают, но такое, рабочее. На дорогах ГАИ с автоматами, понимаю, что комендантский час, и осознаю: я ушел раньше времени. Но сил вернуться нет. Решил сберечь себя для партизанской войны. Сели с другом в троллейбус, салон набит мужиками. Еще раз спрашиваю про метро. «Нет, не работает, это ж там из-за Майдана закрыли», – объяснил здоровый бык. В глаза полное равнодушие, хотя телик все смотрели. Информационной блокады нет, мужики едут на тролле заработать свои две тысячи в месяц; как я понимаю, политикой они не интересуются. Вышел и пошел к таксисту. Он осмотрел мой грязноватый вид, не поверил, что такие ездят на шикарных ланосах, и грубо произнес: «150». Хотя в обычное время это стоит 30. Словил грача за 50. Пришел домой и, засыпая, подумал о ребятах, героях-смертниках, которые держали оборону в первом ряду. «Да, это глупо стоять с деревянным щитом против БТРов и калашов, – понимал я, – но как это круто – стоять в первом ряду!»

Ребята… мы все в долгу перед ними. На последний штурм не успел, да и не пошел бы. Увидев все, готовился к партизанской войне, мясом не очень хотелось быть, хотелось подороже отдать свою жизнь…

***

Сижу в тепле с семьей и думаю о тех ребятах. Их спины спасли мою жизнь, их груди спасли мою родину. Часто приходит в голову мысль: как красиво эти ребята распорядились своими жизнями. Даже начинаю им завидовать, но я для такого оказался малодушным. Троице лидеров сотник немного помешал потоптаться по гробам, начали делить портфели. Парубий резко вышел из комы, Турчинов ожил, и понеслась большая политика. Хожу на Майдан вечерами, вновь появились грозные ребята в НАТОвских обмундированиях, начальники штабов, в мирное время активно дающие интервью в Доме профсоюзов и КМДА. Лица мужественные, экипировка суперовая, на штурме они бы очень пригодились…

На Майдане пляски смешались с похоронами, по полной идет охота на титушек, карманников, просто пьяных. Очень мелко, даже для меня, человека, который просто видел спины героев. Хожу, высматриваю ребят, участвующих в штурмах. Я их сразу узнаю, у них взгляд другой. Большинство – малообразованные ребята. Веду с ними разъяснительную работу, прошу не дать себя обмануть политикам. Послушал их рассказы, понимаю: красномовные псевдогерои им быстро рот заткнут. Они вообще не умеют пиариться: все так сухо и скучно даже в описаниях их атаки, где погибло больше ста человек… Оставляю им всем свой телефон… Надеюсь сделать что-нибудь еще, чтобы быть достойным знакомства с ними. Вывод: все мужчины Украины, кто не стоял тогда на передовой по любой причине, – мы все виноваты в смерти ребят! Пришло бы нас полмиллиона, и Беркут не решился бы стрелять. Запомним это на всю жизнь и постараемся исправиться.