2445927079

Как-то незаметно прошел день 24 ноября – последнее воскресенье месяца, отведенное под праздник с названием День матери. Удивительное дело: праздник, который готовы праздновать все люди на нашей планете, вне зависимости от национальности, вероисповедания и политических взглядов, прошел абсолютно бесцветно. Понятно, что он еще довольно для нас необычен, но люди, власть имущие, могли бы постараться расцветить, окрасить его поярче.

Теймур Абдуллаев

Что для нас День Конституции или День народного единства? В отсутствие гражданского общества в республике – ничего. У нас нет гражданского общества, и само понятие «гражданин» размыто, затерто и неинтересно никому. Я не чувствую себя никаким гражданином, но всю мою жизнь я чувствую себя сыном своей матери и знаю, что, уходя из этой жизни, я, может, не вспомню слова шахады, но точно уж произнесу это слово: «Мама». Мы, может быть, и граждане своей не любящей нас страны, но в первую очередь мы дети своих матерей.

Неизвестный праздник

Когда узнал, что в воскресенье был День матери, я постарался поздравить максимальное количество тех, к кому этот праздник относится. И с удивлением понял, что мало кто знает об этом празднике. Но всем им было приятно услышать поздравления в свой адрес.

Когда Владимир Вольфович хочет запретить нашим женщинам быть матерями, это звучит как кощунство, глубину которого мужчина понять не может. Для мужчины это ограничение касается в первую очередь ограничения в плотских удовольствиях. Для женщин – совсем другое. Им придворный шут хотел запретить носить и растить в себе младенческое тело, которое они кормят своей кровью и плотью, а после рождения – молоком, что является интимнейшим процессом, существующим между матерью и ее ребенком. Все наши институтские образования и важные должности не стоят минуты общения с женщиной, кормящей своего ребенка.

***

Расскажу все-таки вам о своей матери. Решился. Овладев средним педагогическим образованием, она начала работать преподавателем в детском лагере НКВД для несовершеннолетних в Буйнакске. Было это примерно в 1938 году. Там было две основные группы воспитуемых. В первой были русские ребята, беспризорники, прошедшие бездомную жизнь, гоп-стопы, некоторые даже имели на своем счету загубленные человеческие жизни, сидели они на воровских понятиях. В общем, трудный контингент. И наши, дагестанские дети, которых набирали (читай – забирали) из высокогорных селений для того, чтобы обучать рабочим специальностям по системе ФЗО (фабрично-заводского обучения, аналог наших ПТУ). Эти дети (примерно четырнадцатилетние), замученные дедовщиной старших друзей, пытались бежать к себе домой, не зная обратной дороги, русского языка и не имея денег на билет. Их успешно отлавливали и отправляли в этот самый лагерь.

Разговор не о них. В возрасте 19 лет моя мама поступила на работу в это заведение. Для проверки и «прописки» бывшие беспризорники (из первой, опасной группы) для начала похитили у нее стопку учебников, лежащую на столе, по которым она должна была их обучать. Ждут: побежит ли новая училка жаловаться начальству? Мама всегда была крутой по характеру – и в 19, и в 70, и даже в 80 лет. Собрала их в классе и говорит: «Если не вернете украденное, я вам устрою, не думайте, что жаловаться побегу». А сама, рассказывая это, говорила мне с улыбкой: «Ну что я, 19-летняя девчонка, могла им устроить?» В общем, взяла их, как говорится, на понт. На следующий день они вернули всю стопку, извиняясь за то, что первые несколько страниц испортили на самокрутки. После этого авторитет ее был установлен и в дальнейшем – незыблем. Времена были не самые сытые. Тем не менее она не позволяла себе съедать положенный ей паек, а распорядилась, чтобы ребята сами определяли, кто из них будет кушать первое, кто второе, кто третье из назначенного ей обеда. И разрешала топить печки в своих классах и там ночевать (в спальнях было очень холодно).

***

В партию она вступила в 1942 году, когда туда вступали только фанатики или блаженные, потому что исход войны был неясен, люди выжидали. Во время войны она рвалась на фронт и окончила какие-то курсы по программе ПВО в г. Баку (служба выявления, наблюдения и обнаружения самолетов противника). Слава Богу, когда их везли на войну, ее в эшелоне подкосила малярия, маму сняли с поезда в Махачкале. После этого, в конце войны или в начале мирной жизни, ей предложили в Буйнакске должность директора детдома. Я спросил у нее, почему же она отказалась. Она мне объяснила, что не могла себе позволить участвовать в обворовывании сирот. Видимо, даже в те годы ситуация была аналогичной сегодняшней.

Верой и правдой всю свою жизнь служила делу образования детей. Последние 18 лет из своего 45-летнего трудового стажа работала во вспомогательных школах Буйнакска и Махачкалы. Навсегда запомнил визиты ее бывших учеников. Там были и урки, и вполне успешные люди, которые помнили ее многие годы. В конце ее трудовой карьеры ее выбрали против воли в городское собрание или во что-то вроде этого. Должность, за которую нынешние новые дагестанцы башляют серьезные деньги. Видели бы вы ее! За несколько месяцев (я считал: от своей летней сессии до очередной зимней) она похудела на 8 килограммов. Это при ее постоянном весе 45 – 47 кг. Просто не могла безответственно участвовать ни в одном деле, которое считала для себя серьезным. А сил для нормальной работы в качестве депутата в себе уже не чувствовала.

Вырастила троих детей, четырех внуков (остальных не дождалась, у нас сейчас больше). Была педагогом, воспитывала и учила детей вспомогательной школы, давала им путевку в жизнь, обучая реальной специальности – кулинарии. Вполне достойная жизнь, я так считаю. У каждой матери – своя история, достойная того, чтобы остаться в нашей памяти. Многое еще было в ее жизни значительного. В свое время она ушла из жизни, прожив ее чисто и непорочно. Горжусь ею. Так могут гордиться своими матерями все люди планеты, почти все. И в этом – чудо нашей жизни.