17838087171

Имя культового американского писателя второй половины двадцатого века Джека Керуака я впервые услышал буквально месяц назад. Из любопытства скачал несколько его книг и начал читать одну из них, которая называется «Бродяги Дхармы».

Теймур Абдуллаев

Она описывала путешествия одного из таких бродяг. Дело происходило в Калифорнии. Герой катался по местам с такими знакомыми названиями, как Санта-Барбара, Сан-Диего, Лос-Анджелес. Он ездил от города к городу, встречался с людьми, подобными себе, в художественных галереях и тому подобных заведениях. Тогда в западном мире начинал входить в моду дзен-буддизм, зарождалось движение хиппи. Это были идейные бродяги, люди, выбравшие свободу от общества, от обязательств к этому обществу, – часть андеграунда, имевшая «легкость в мыслях необыкновенную». Некоторые из них, конечно, опускались, но в принципе там, в теплом климате с добродушными жителями, которые за какую-то легкую работу готовы были отблагодарить такого бродягу ночлегом, пищей и малой суммой денег, они имели полную возможность вернуться к нормальной жизни в качестве полноценного члена общества.

У нас такое бродяжничество носит гораздо более отягощенный характер. Собственно, у нас, в Дагестане, существуют две подобные бесправные категории людей. Это бомжи и так называемые рабы. Рабство их, конечно, в большой мере условное, люди переходят из одной этой категорию в другую довольно легко. Впервые я увидел такого раба аж в 1984 году в селении Новый Бирюзяк, Кизлярского района. Я шел на работу с коллегой, и мы встретили подвыпившего уже с утра человека. Он поздоровался с нами и предложил купить свежее ободранную шкурку ондатры, которую он поймал этим же утром где-то в камышах с помощью капкана. Вот мой коллега и сказал, что это раб такого-то человека. Рабство его заключалось в выполнении необходимой его хозяину работы, за что тот предоставлял рабу стол, жилье и бутылку водки в день. Это в разгар советской власти!

Потом, уже в наши дни, я встречал людей с неустроенной судьбой, живущих у своих работодателей. Причем не всегда это были спившиеся люди. Навсегда запомнил молодого мужчину по имени Сабир. Он жил у одного обеспеченного человека в доме и был у него на побегушках, хозяин относился к нему с определенным теплом, но не как к полноценному взрослому человеку, а как к какому-то недорослю. Этот Сабир был таджиком по национальности, в прошлом – танкистом, старлеем или капитаном, сказать точно не могу, не помню. Он служил на Дальнем Востоке. Командир его части во время ГКЧП поддержал заговорщиков телеграммой, и после разгона ГКЧП в части заменили весь командный состав. Старших офицеров, видимо, выгнали на пенсию, а младших – просто уволили из вооруженных сил. У Сабира еще хватило сил закончить в Москве юридический факультет, потом СССР развалился на 15 суверенных государств, а с гражданством у него начались трудности; в конце концов, он попал в Махачкалу и жил у этого хозяина. Очень правильная грамотная русская речь, развитый интеллект и какая-то заметная инфантильность, робость. При этом он строил определенные планы на жизнь, говорил, что у него на примете есть две потенциальные невесты. Одна ногайка, лет сорока, его ровесница, другая – кумычка, совсем молодая, лет двадцати пяти. Женитьба на одной из них вполне могла бы изменить его судьбу к лучшему, вернуть к нормальной жизни. Не знаю, как сложилась его судьба в дальнейшем, надеюсь, что хорошо.

С еще одной судьбой столкнулся совсем недавно, за несколько дней перед Православной Пасхой. Стояли еще неслабые холода, и жена, придя домой с работы, сказала, что у нас в подъезде стоит какой-то парень, не уходит. На следующий день, выходя из квартиры, я заметил, что он еще там стоит. Я подошел к нему, поинтересовался, чего он тут делает. Он увидел, что я настроен неагрессивно, рассказал обычную историю, похожую на кальку с историй из передач «Жди меня». Ехал из украинского городка в Сибирь к знакомому на заработки. В поезде возле Москвы обокрали: вытащили деньги, документы, телефон. Попался ему вербовщик на кирпичные заводы в Каспийске. Правда, на кирпичных заводах ему работать не пришлось, сказал, что пас где-то здесь овец два месяца, потом заболел, попал в больницу. История эта могла быть и правдой, и вымыслом чистой воды, не знаю. Спиртным от него не пахло, еле двигался, ноги у него болели от ревматизма. Я попытался найти адрес, куда он мог бы обратиться за помощью, позвонил в нашу газету, там подсказали. Говорю, может быть, есть телефон знакомых, родственников, я позвоню. Он их не помнит, да и понятно: я тоже не помню ни одного телефона, кроме своего. Дал ему 100 рублей, куртку, шапку, жена вынесла ему покушать, жалко его было. Одну ночь он еще провел в нашем подъезде, потом кто-то из соседей его вывел. Одна соседка сказала недавно, то есть через пару недель после этого случая, что видела его в районе ЦУМа. Значит, холода он пережил…

А ведь в такой ситуации на чужбине может оказаться каждый из нас. Дагестанцам еще как-то легче. В любом месте страны можно попытаться найти земляков и уже через них связаться с домом, родными. Земляки, думаю, не откажут в помощи.

Вот такие у нас бродяги Дхармы.